Вероятно, центральный вулкан в пору своей активности разбрасывал вокруг кучи пустой породы, погружавшейся в окружающую зыбь, как кучки грязи в бассейн. Веками на них наслаивались лед и новые выбросы породы, и в конце концов выросли эти зазубренные кручи. Да, похоже, именно так все и происходило. Было очевидно, что ледяные замки не подходят для обитания, и Шайтис уже решил лететь дальше. Но тут взгляд его упал на какой-то предмет у подножия одного из замков. Он напоминал загнанного в конец летуна, может быть, уже закоченевшего. Шайтис снизился, чтобы рассмотреть поближе. Он снова посадил летуна на выступ скалы и прошел пешком оставшиеся полмили к тому, что разглядел с высоты: скрюченному, вмерзшему в лед телу.

Да, это был летун, изможденный, покрытый инеем, вроде бы мертвый. Мертвый? Никто из Вамфири не знал лучше, чем Шайтис, как на самом деле живучи эти создания. Они были задуманы выносливыми, подобно лордам Вамфири, их создателям. Шайтис послал мысленное сообщение прямо в мозг здоровенной твари, имевшей размах крыльев пятьдесят футов, и велел ей вытянуться и затем встать. Монстр не отреагировал, и это не удивило Шайтиса: их маленьким мозгам трудно было настроиться еще на чей-то разум, кроме хозяйского. Но хоть какого-то шевеления можно было ожидать, пусть из любопытства: что это за странный лорд посылает ему команду, да еще явно бессмысленную. Раз ничего такого не произошло, мозг твари, по-видимому, был мертв. Как, впрочем, и заключавшее его в себе громадное тело.

Шайтис вскарабкался на окоченевшее тело, вдоль хребта добрался до основания шеи, туда, где сходились верхние кромки крыльев, и стал изучать седло и сбрую. Он узнал оттиснутый на коже герб хозяина и создателя этого летуна; гримасничающая рожа, вся в бородавках и сплетении вен!

Шайтис язвительно ухмыльнулся и удовлетворенно кивнул. Этот летун был делом рук лорда Пинеску.

Вольш Пинеску — самый безобразный из Вамфири: у него была манера лелеять гнойные болячки и гирлянды фурункулов, рассыпанные по всему телу, чтобы выглядеть еще безобразнее. Значит, выходит, что Вольш здесь?

Шайтис немного удивился, ведь он видел, как лорды Пинеску и Ференц, взметая тучи пыли, сшиблись на своих покалеченных летунах там, на усеянной валунами равнине на Темной стороне, после битвы за сад Обитателя, и думал, что с ними покончено. А если и не так, они не могли отправиться на север иначе, как на своих двоих. Что ж, в отношении Вольша он, по-видимому, ошибся. Видимо, хитрый старый дьявол прятал где-то запасного летуна — на всякий случай.

А как насчет Ференца? Возможно, и он здесь? Да, Фесс Ференц — человек, вернее монстр, весьма и весьма опасный. Медведицы, которых Шайтис убил ради пищи, показались бы малютками рядом с этим гигантом в сто дюймов ростом. Он единственный из всех Вамфири не пользовался боевой рукавицей — зачем она ему, с его смертоносными когтями! Ну, ну! Кажется, эти ужасные Ледники обещают стать интересным местом...

Шайтис уселся в седле Вольша и стал жевать медвежье сердце.

— Иди, поешь, — окликнул он летуна. Когда тварь явилась и устроилась рядом на льду, Шайтис сполз с трупа и обошел его кругом. Он обнаружил, что в боку зверя кто-то выел изрядную дыру. Свисавшие концы толстенных, в палец, жил завязаны узлом, по-видимому, после того, как из них высосали кровь. “Надо думать, Вольш Пинеску пережил свое вьючное животное, — решил он. — Отсюда следовал вопрос: где теперь сам Вольш?”

Шайтис задействовал свое чутье вампира. Не для контакта или общения с кем-либо, нет, — чтобы послушать. И не услышал ничьих голосов. Лишь слабый отзвук чьего-то поспешно захлопнувшегося сознания. Или чьих-то. Хотя, возможно, все это ему только почудилось. Надо думать, если Вольш и Фесс здесь, они не общаются. Шайтис снова язвительно ухмыльнулся.

Да, никто не рвется приветствовать неудачника. Все было бы иначе, если бы он победил в битве за сад Обитателя.

Да, все было бы по-другому. Его бы вообще здесь не было, если бы он выиграл битву.

Пока его летун пировал, Шайтис принялся разглядывать замок. Холодный сверкающий монолит был в основном создан природой. Но если приглядеться... Уступы в ледяных склонах, которые напоминали грубые ступени, сглаженные ветром и временем, недавно были заново вырублены. По ним можно было добраться до сводчатого проема, над которым нависали громадные сосульки. Внутри темнели неприветливые каменные стены.

Шайтис взобрался по ступеням и пробрался внутрь ледяного замка. Он шагал по хрусткому инею, потом вдруг опустился на четвереньки и осторожно пополз, пробираясь сквозь запутанный ледяной лабиринт. Потому что впереди был ужас. Впервые со времен встречи с Обитателем он ощутил страх перед Неведомым.

Тишину нарушало эхо и стоны. Эхо было от его передвижений, оно, отражаясь от причудливых плоскостей и ниш, гулко звучало на низких тонах, напоминая треск сталкивающихся льдин в бурном море или грохот хлопающих громадных ледяных дверей. Стонущий звук возникал от завывания морозного ветра, искаженного и усиленного многократными отражениями в закоулках этого ледяного органа. Казалось, это агонизируют умирающие чудовища.

— Разве что он как-то акклиматизировался, — рассуждал Шайтис вслух — то ли чтобы не чувствовать себя одиноко, то ли еще почему. — Не верю, что человек, даже вампир, может здесь выжить. Продержаться какое-то время, ясное дело, можно — скажем, сотню дней (впрочем, здесь всегда ночь). Но рано или поздно холод тебя достанет. Совсем нетрудно представить, как это произойдет.

Мучительный холод проникает тебе в кости, и даже плоть Вамфира промерзнет насквозь. Сердце начинает биться все медленнее, с трудом проталкивая загустевшую смесь крови и ледяных кристаллов через теряющие гибкость вены и артерии. Наконец ты совсем окоченеешь и недвижный будешь восседать на ледяном троне, вмерзнув в прозрачный сталактит, а стылые мысли будут медленно ворочаться в твоем мозгу, превратившемся в ледышку!

Вамфир — если, конечно, ты Вамфир — полностью не умрет, хотя движение льда может, конечно, расплющить или перерезать тебя пополам. Но что это будет за жизнь! Предки Вамфири знали три способа расправиться с врагом. Тех, кого они презирали, хоронили заживо, чтобы они каменели в своих могилах. Тех, кто затевал козни против них, изгоняли в Ледники. А тех, кого боялись, отправляли в Адские Края через сферические Врата на Темной стороне. Кто скажет, какое наказание было более жестоким? Отправиться в ад, превратиться в лед или быть замурованным в камне? Во всяком случае, куском льда я не хотел бы стать.

Эти мысли, высказанные вслух почти шепотом, унеслись по ветру и вернулись обратно штормовыми раскатами. Как в пещере или гротах с эхом; только в этой пещере лед резонировал куда более сильно. Сосульки, покрывавшие высокие своды, звенели, потом вибрировали и отваливались. Некоторые были так велики, что Шайтису приходилось уворачиваться.

Наконец все затихло; он решил, что пора убираться отсюда. И тут в его мозгу зазвучал далекий, слабый, дрожащий голос.

— Не ты ли это, Шайтан, явился сюда после всего, чтобы разыскать и сожрать меня? Так знай, что я рад твоему приходу! Поднимайся ко мне! Я здесь, наверху, коченею не одно столетие, и даже моя былая ярость Вамфира замерзла. Ну давай, иди, раздуй этот еле мерцающий огонек!

Глава 2Изгнанники

Шайтис так и присел от неожиданности. Он медленно, недоверчиво огляделся. Кругом по-прежнему был, казалось, один лед, но теперь он знал, что это не так. Наконец он сощурил малиновые глаза, сосредоточившись на мысленном поиске.

— Кто это?

— Что? — снова раздался в его мозгу слабый дрожащий голос, и Шайтису показалось, что собеседник презрительно фыркнул. — Не смеши меня, Шайтан! Ты отлично знаешь, кто с тобой говорит! Или твои мозги заплесневели за долгие годы одиночества? Керл Люгоц с тобой говорит, старый дьявол. Нас двоих отправили в изгнание, ты разве забыл? Мы с тобой вместе были в тех пещерах конуса, мы ладили, пока хватало мяса. А когда еды не стало, наша дружба кончилась вместе с ней. И я удрал, пока были силы.